Ничего не изменилось. И пятьсот лет назад, человечество знало два эффективных способа борьбы с вирусными болезнями.
Во-первых: запереться в доме, никого не впускать и не выпускать. Баррикадировались порой целыми городами, устраивая по-свойски, некий прототип современного, государственного карантина.
Во-вторых: сбежать из зараженного места и лучше туда, где меньше народа, на лоно матушки природы, тому «Декамерон» шедевральным примером.
В 1463 году, Беноццо Гоцолли повезло, ему представилась возможность выехать из чумной Флоренции, со всей своей большой семьей. Да не просто удалиться в неоплачиваемый отпуск, а получить большой солидный заказ.
К этому времени Беноццо, уже был известным художником и его покровителями были все те же, так хорошо знакомые нам, Медичи. Работы над «Капеллой Волхвов», в новом, модном дворце Медичи-Рикарди, были успешно закончены к этому времени, все требования знатных заказчиков-Козимо Старшего и его сына, Пьеро Подагрика, удовлетворены.
Художника, ждал в Сан-Джиминьяно, в церкви монашеского ордена черных братьев августинцев, Доменико Страмби. Доктор теологических наук, выпускник Сорбонны, преподавал в монастыре город теологию, заработав себе прозвище-«парижский доктор». Под чутким управлением интеллектуала, Беноццо Гоццоли создаст самый полный в Италии цикл фресок историй Августа Блаженного.
Все 60 годы 15 века, эпидемии чумы накрывали Тоскану, то отпуская свою хватку, то затягивая туже ремни. К лету 1464 года, чума подобралась к стенам города башен. Что такое черная смерь, в Джиминьано знали хорошо.
Работы над циклом первого теолога христианства, святого Августина, были приостановлены. За 16 дней, Беноццо, напишет алтарь Святого Себастьяна заступника.
Это и есть развязка моего небольшого сюжета.
Когда я первый раз, жарким летним днем, много лет назад, вошла под сень церкви Блаженного Августа, меня поразили две работы, одной из них был Святой Себастьян.
В этой фреске нет ужаса средневекового мироощущения, темной обреченности наказания за грехи человеческие. Она спокойна, даже сказала бы сдержанна эмоционально, композиция статична, что делает ее безмолвной.
И Святой Себастьян, стоящий на постаменте римских героев, в царских, цвета неба, одеждах, оттороченых белоснежными мехами, как йог в асане, замирает перед нами, сложив благоверно руки у груди. С еле уловимой улыбкой Будды на спокойном лице, он смотрит спокойно выше нас, выше нашего понимания происходящего. Плащ супер героя, развивается за его плечами, как покрова над толпой, склонившей перед ним. Об этот пурпурный щит, вышитый золотым узором, ломаются копья пущенные в грешных человечков. Бог Вседержитель, как бог громовержец, не видя ничего, кроме своей ярости, метает в людей стрелы. И перед ним, подобные простолюдинам, склонили колени-Богородица, обнажившая грудь, и Иисус, показывающий, забывшему может о его страданиях отцу, свои раны.
Когда я разглядела все детали фрески, мне хотелось побежать за первым попавшимся монахом, чтобы узнать-Что все это значит? И долго упоенно слушать историю монастыря и ждать когда же в неспешности повествования, блеснет луч развязки и объяснения почему же в этом небольшом городе, в этом маленьком монастыре, на стене зажатым каменными алтарями разных эпох, написан совершенно не иконографичный Себастьян, которого, в пору периода Контрреформации, должны были хотя бы замазать белилами за ересь и забыть на века.
Я не нашла в Тоскане известных изображений Себастьяна похожих на этот: побеждающий, утверждающий образ, королевича, отрешенно помогающего люду, потому что так должно быть, потому что он для этого создан, сотворен той верой, того самого народа, стоящего под его покровами.
Третий способ защиты от заразы работал с эффективностью первого и второго, обращение за помощью к небесам объединяло усилия создавать общее пространство веры в светлый исход.
В 1465 году, в следующую, чумный волну, Беноццо напишет вновь Себастьяна, в Дуомо города. Там, святой будет изображен в рамках своей иконографии: молодой человек умирающий в муках от стрел мучителей за веру свою, чтобы напомнить прихожанам, что именно он, является защитником от страшной заразы.
Я не бегала за монахами тогда, и не искала ответа на мой вопрос после, до тех пор, пока не случилась сегодняшняя пандемия. Вот тогда-то, в самом начале карантина, размышляя над сюжетами моих баек из склепа, я вспомнила апокрифичного Святого Себастьяна. И так и не написала ни строчки про небесного покровителя от чумы.
Беноццо Гоццоли, его девять детей, жена и завидные, своим талантом, подмастерья, выжили и благополучно жили до начала семидесятых в Сан-Джиминьяно. Беноццо работал на территории Долины реки Ельза, на протяжении нескольких лет, оставив нам богатое наследие, разбросанное по местным музейчикам и церквям. Умер мастер в 1497 году, в Прато, как не жалко, от чумы. Старшие сыновья, ставшие, как и отец художниками, за несколько дней до смерти отца продали епископу города, два неольших холста-последние работы Беноццо. Один из них храниться сейчас во флорентийском музее Хорне.
Тосканские мастера не стремились писать на холстах, да еще маслом и «Снятие с креста» умирающего мастера, подтверждает чуткость его художественной натуры, стремление познавать новое, шагать в ногу с временем, оставаясь авангардом флорентийской школы.
Я ничего не знаю о судьбе Доменико Страмби. В пору идти в библиотеку. Вот с кем я бы поговорила по душам. Иконография Святого Себасьяна заступника в церкви августинского монастыря в Сан-Джиминьяно это его произведение, Беноццо Гоццоли был выбран и стал виртуозным исполнителем замысла мудрого человека и глубокого теолога, предполагаю.
Как же порой хочется залезть в чужую голову!
ИГОГОГОГОГОГОООООООО
